Дети всегда правы

Московский Комсомолец № 25953 от 1 июня 2012 г., просмотров: 121

Уполномоченный по правам ребенка в Москве Евгений Бунимович ответил на вопросы читателей «МК»

Права ребенка — понятие для нас относительно новое и даже непривычное. Однако в столице институт уполномоченного по правам детей существует уже несколько лет. И с каждым годом количество обращений увеличивается. А значит, наши дети становятся менее бесправными.

Пообщаться с детским омбудсменом Москвы Евгением Бунимовичем читатели «МК» смогли в ходе прямой линии, прошедшей в нашей редакции. Наиболее интересные моменты разговора мы публикуем сегодня.

	фото: Александр Астафьев

— Не слишком ли много мы говорим о правах детей? Не пора ли говорить об их обязанностях, а то взращиваем каких-то безответственных недорослей?

— Я убежден, что об обязанностях можно говорить только с теми людьми, которые ощущают свои права и свою ответственность. Поэтому защита прав детей, уважение к их чувству собственного достоинства никак не противоречат воспитанию ответственной личности.

— Не нарушает ли права детей на качественное образование нынешнее укрупнение школ?

— Учредителем московских школ является Департамент образования, и его право объединять и укрупнять их. Что касается нарушения при этом прав детей, к нам пришло несколько обращений по этому поводу, и мы с этим разбираемся. Однако я получил ответ от руководителя Департамента образования Москвы Исаака Калины, где сообщается, что слияние двух образовательных учреждений возможно только при обоюдном согласии педагогических коллективов, одобрении данного решения родительской общественностью и управляющими советами этих учреждений. Это означает, что если большинство родителей не согласны, то слияния и не должно происходить. Поэтому я бы предложил родителям обратить внимание на деятельность управляющих советов. Но, со своей стороны, хочу отметить, что если в первый класс школы родители не записали своих детей (а таких школ в Москве больше 80), то это серьезный сигнал для администрации школы и для департамента.

— В Америке с мамы потребовали алименты, когда она бросила российского усыновленного ребенка. А с наших родителей, возвращающих детей, взимают алименты?

— Вы, видимо, имеете в виду историю Артема, которого усыновила американская мама и потом вернула обратно в Россию с запиской. Сам факт, конечно, возмутительный. И я считаю абсолютно правильным решение американского суда, по решению которого она теперь должна платить алименты Артему до его совершеннолетия. Надо сказать, российское законодательство тоже позволяет в случаях отмены усыновления обязать бывшего усыновителя выплачивать алименты на содержание ребенка. Это предусматривает статья 143 Семейного кодекса. Но, к сожалению, это право, а не обязанность. И судебная практика показывает, что это не частые решения. Хотя я считаю, что в таких случаях усыновители должны нести ответственность, в том числе и материальную.

— Знакомые не могут отправить ребенка за границу отдыхать, так как мать с отцом в разводе. Сын живет с матерью, мать не может найти отца, тот от алиментов скрывается. По закону совсем ничего нельзя сделать?

— Если ребенок выезжает с одним из родителей за границу, то российским законодательством не предусмотрено согласие второго родителя на выезд ребенка. Другое дело, что такое согласие, как правило, требуется для получения виз. А вот если ребенок выезжает за границу без сопровождения родителей, тогда требуется нотариально заверенное согласие обоих родителей. Если родитель, согласие которого требуется, отсутствует, то можно либо подавать иск о возможности выезда ребенка без согласия второго родителя ввиду его фактического отсутствия или немотивированного отказа, либо заявление в суд о признании его безвестно отсутствующим. Если родитель находится в розыске по неуплате алиментов, то, возможно, посольству будет достаточно такой справки.

— Какие законы необходимо срочно изменить, чтобы защитить права ребенка и права семьи? Нужен ли кодекс по защите детей?

— Я думаю, нужен не специальный кодекс, а национальный план по защите детства. Потому что нужно говорить не просто о наказаниях за нарушения, а о тех мерах, которые государство собирается предпринимать для защиты детей. Но никакое законодательство не надо менять срочно, делать это всегда нужно осторожно и обдуманно, чтобы не наломать дров, тем более в случаях, которые касаются детей. Но все-таки одно обстоятельство мне кажется чрезвычайно важным, оно касается не какого-то одного закона, а общего перегиба последних лет, когда права собственника оказались выше и важнее, чем права ребенка. И в результате дети оказываются на улице. Несмотря на решение Конституционного суда, поправки, защищающие права детей в таких ситуациях, до сих пор не внесены в законодательство. На это неоднократно обращал внимание уполномоченный по правам человека в Москве Александр Музыкантский. Однако результата нет.

— Действительно ли ужесточены меры за использование мобильного при сдаче ЕГЭ? Справедливо ли это по отношению к детям?

— Меры действительно ужесточены. По сути это верно, но не только по отношению к мобильным телефонам, а ко всем коммуникационным средствам, по которым можно получить информацию. Другое дело, что все эти проверки должны проходить корректно, уважительно по отношению к человеческому достоинству наших выпускников, учитывая еще и психологические перегрузки перед государственным экзаменом.

— Недавно услышала о телефоне доверия для детей. Что это? И почему в школах не размещают на доске объявлений этот номер?

— «Детский телефон доверия» работает в Москве не первый год. Но в прошлом году появился единый для всей страны номер «детского телефона доверия»:8-800-2000-112. Номер, к сожалению, длинный и неуклюжий. И ребенку в ситуации стресса — а именно в такой ситуации звонят по телефону доверия — нелегко вспомнить больше десятка цифр. Я обратился к мэру Москвы с предложением в Москве сделать ясный трехзначный номер, который помнили бы все дети, например 112. Мне ответили, что, к сожалению, пока у города нет таких технических возможностей. Хотя я думаю, что эти технические возможности все-таки можно изыскать, тем более что Санкт-Петербург уже ввел трехзначный номер телефона доверия. И еще. На телефоне доверия работают грамотные профессиональные психологи, но до сих пор, несмотря на мои неоднократные обращения, нет единого регламента работы. И, например, если психолог смог найти контакт с ребенком, и ребенок хочет снова к нему обратиться, это технически невозможно. Я думаю, что работа телефона доверия чрезвычайно важна и полезна. Хотя бы в связи с той пугающей волной подростковых суицидов, которая недавно прокатилась по стране. Известно, что мысли о суициде для подростка не столь продуманы, как для взрослого человека, и вовремя и грамотно проведенный разговор может увести его от этого рокового решения. Школы же должны размещать номер телефона доверия на видных местах.

— Напугала волна детских самоубийств. Что, по вашему мнению, вызвало эту волну? Как бороться с этим явлением?

— Страшная статистика детских самоубийств в России — симптом того, что все разговоры о стабильности, спокойствии и светлом будущем пока не более чем разговоры. Волну самоубийств вызывают очень сложные и очень разные обстоятельства. Но это не значит, что с этим нельзя бороться. Есть страны, в которых был тоже очень высокий уровень самоубийств подростков, например Дания и Венгрия, и которые смогли путем целенаправленного комплекса действий существенно улучшить ситуацию. Конечно, это должны быть не пустопорожние программы, а очень точные и профессиональные действия.

— Не нарушает ли права детей введение нового обязательного курса в школе «Основы религий»?

— Конвенция о правах ребенка требует уважения к праву ребенка на свободу выбора, в том числе вероисповедания. Вопрос, должны ли преподаваться основы религиозной культуры в школе, адресован не к педагогическому сообществу, а к обществу в целом. Разные страны решают его по-разному. Во Франции школа имеет абсолютно светский характер и жестко отделена от религии, а в Германии в школе преподаются основы религиозной культуры. Меня беспокоит прежде всего поспешность, с которой было принято это решение. Ни всерьез подготовленных преподавателей, ни получивших общественное одобрение пособий, ни доказавших свою эффективность методик нет. В таких ситуациях вводить такой сложный мировоззренческий курс в обязательном порядке, мягко говоря, рискованно. Когда дети делятся на основании религиозных и этических предпочтений родителей, есть серьезное опасение, что в таком многонациональном и многоконфессиональном городе, как Москва, это может привести к разделению детей на враждующие группы, а не к консолидации и к толерантности.

— Очень переживаю за внучку — ребенок с синдромом Дауна. Родители хотят отдать ее в инклюзивный детсад, а я боюсь, что там ее будут обижать. Как найти хороший сад?

— На мой взгляд, как и на взгляд специалистов-психологов и детских физиологов, инклюзивное образование, то есть совместное обучение детей со специальными потребностями вместе со всеми остальными детьми, лучше всего начинать именно в раннем возрасте, с детского сада. Москва является единственным на сегодняшний день регионом в России, где существует не только инклюзивная практика, но и специальный закон, посвященный в том числе инклюзивному образованию. На сайте Департамента образования вы можете найти очень подробную интерактивную карту, где обозначены все инклюзивные детские сады и школы Москвы. Что касается того, чтобы это был «хороший детский сад», то здесь, конечно, лучше всего говорить не с чиновниками, а с родителями тех детей, которые ходят в этот детский садик.http://creativecommons.org/licenses/by/3.0/legalcode http://www.mk.ru/social/interview/2012/05/31/710221-deti-vsegda-pravyi.html