Джоаккино Россини (1792–1868) умел писать все - от духовной музыки до бытовой комической оперы
 От духовной музыки до бытовой комической оперы – он умел писать все. Джоаккино Россини. Литография А.Греведона. 1828 |
Тихо-тихо, но уже по четвертому кругу идет эта рубрика, а 29 февраля на календаре не было еще ни разу. И вот дождались года високосного. На дворе Касьянов день, названный в память о святом Кассиане Римлянине. К сему прилагается угрожающая народная характеристика: Касьян – тяжелый и на людей, и на скотину.
В русских фольклорных поверьях Касьян имеет мало общего с канонами святости. По некоторым легендам, он вообще сторожит врата ада. Однако стоит лишь пролистать список известных людей, лишенных ежегодного дня рождения, – и окажется, что на первом плане вовсе не тяжеловесно-агрессивные насупленные индивиды. Скорее наоборот.
Достаточно назвать имя итальянского композитора Джоаккино Россини (1792–1868) – и сразу вспомнится самая прославленная его опера «Севильский цирюльник» (1816). И про клевету, и про полуночную тишину, и, самое главное, «Фигаро здесь, Фигаро там». Кто-то, наверное, сочтет, что все это скорее ряд вокальных упражнений, чем музыкальная драматургия. Но не стоит спешить с оценками. У нас в Большом театре в 1913 году партию дона Базилио, певца клевет и сплетен, исполнил сам Шаляпин, которому, как известно, подобный подход был совершенно чужд. У Россини был широчайший творческий диапазон. Автору оперы на сюжет Бомарше принадлежит и духовный гимн Stabat Mater («Мать скорбящая»)...
Также в разделе:
О жизни Христа - без мифов
Для многих имя историка, религиоведа Эрнеста Ренана (1823-1892) – что красная тряпка для быка
Тревожная глубина
Сегодня актёру Евгению Урбанскому исполнилось бы 80 лет
"Квадрат – зародыш всех возможностей"
Казимир Малевич (1878-1935) настаивал: фигура человека – это такой же знак, как нота или буква
А теперь – подробность из срединного слоя между творчеством и бытом. В Париже, где Россини был директором Итальянского театра, он оказался совершенно беспомощен как менеджер, извините за нынешнюю терминологию. Последовала отставка, потом, после революции 1830 года, – потеря почетной синекуры при дворе. И пришлось долго и упорно выбивать себе пенсию.
То ли дело республиканская Америка XX века, где единственным на свой лад монархом – королем джаза и свинга – стал трубач, дирижер и композитор Гленн Миллер, родившийся 29 февраля 1904 года и в 1944-м погибший в авиакатастрофе. Родители записали ему в документы дату рождения 1 марта – ввиду общеизвестных суеверий и страхов. Но правду утаить не удалось, а карьере (в хорошем смысле этого слова) она не помешала. В отличие от Россини Миллер заявил о себе не только как солист и сочинитель музыки, но и как глава оркестра, созданного им самим. Оркестр этот и его руководитель заработали две важнейшие вещи: репутацию эталона художественного качества и беспримерную популярность. Музы и деньги оказались в полной гармонии: самый востребованный оркестр мира стал и самым высокооплачиваемым.
Слава эта была воистину всемирной. К нам в СССР творчество Миллера пришло совершенно экстраординарным путем. Шла война, США были наши союзники, но американский развлекательный фильм «Серенада Солнечной долины», где Гленн Миллер играл близкую себе роль главы оркестра и исполнялась его же музыка, – фильм этот попал к нам как трофейный. Напрямую, наверное, нельзя было. Само слово «джаз» было тогда в СССР под запретом. Но, прорвавшись, музыка эта вызвала у нас к жизни целый социокультурный тип поклонников – то ли стиляг, то ли одну из их разновидностей. Пересказывать не буду, смотрите у Виктора Славкина в пьесе «Взрослая дочь молодого человека», поставленной Анатолием Васильевым (потом знаменитый спектакль был снят на видео). Там как раз поют песню «Чуча» («Поезд на Чаттанугу»), подражая пыхтящему паровозу...
А теперь – еще два российских уроженца Касьянова дня. Причем одного и того же – 29 февраля 1920 года. Киносценарист Илья Нусинов (ум. 1970), сын умершего в 1950-м в тюрьме литературоведа Исаака Нусинова, вырос печальным остроумцем, грустным весельчаком. Славу ему принесла гомерически смешная кинокомедия Элема Климова «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен» (1964) – о нелепом мире советского пионерского лагеря. Потом был детский фильм Ролана Быкова «Внимание, черепаха!». И – для взрослых – фильм того же Климова «Агония», о распутинщине и трагическом закате старой России.
И рядом – Федор Абрамов (ум. 1983), один из ведущих мастеров деревенской прозы, автор тетралогии о Пряслиных. Начинал он как критик и в 1954 году опубликовал в «Новом мире» Твардовского статью «Люди колхозной деревни в послевоенной прозе» – показав убожество этой последней. Твардовского тогда сняли с должности главного редактора, в частности, из-за этой статьи. Потом он вернулся. А в 1966 году, прочитав рукопись романа Абрамова «Две зимы и три лета», написал ему письмо – поразительный документ времени. Там самые высокие похвалы, самые сердечные слова – и суровость оценки. Главная беда этой прозы, пишет Твардовский, – «недостача автора в ней, попросту – авторской речи, его суждений, сопоставлений, его уровня мышления, наконец, его авторского языка».
Это, в сущности, то же, о чем позже, но еще в махрово-советском 1980-м, сказал Анатолий Стреляный: слабость деревенской прозы в том, что в ней на авторском уровне доминирует патриархальное сознание, а не демократическое. Из этого потом многое вылезло на божий свет.
Раз в четыре года бывает этот день, богатств в нем немерено. Как говорилось в старом анекдоте, изучайте материальную часть
http://creativecommons.org/licenses/by/3.0/legalcode
Комментариев нет:
Отправить комментарий